Рубрики
Свежие комментарии
Погода
Счетчик
Подпишитесь на RSS, чтобы всегда быть в курсе событий.
Важные ссылки
Полезные ссылки
Комментарии
Метки
Последний бой
Пулемет бил из углового дома короткими, злыми очередями. Бил не торопясь, на выбор. И все живое, задетое огненно-свинцовыми струями, тоскливо поникало, обессиленно клонилось к теплой майской земле, так и не успев понять, почему теперь, зачем теперь, на исходе страшной и кровавой войны. Люди гибли, когда до исхода войны оставались считанные часы, минуты. Захваченные жгучей болью пальцы судорожно сжимали чужую землю и тут же отпускали ее. Зачем она, чужая?
Михаил чуть поднял голову из воронки. Тугая, горячая волна воздуха рванула пилотку. Рой пуль, превратив верх пилотки в решето, с шипением врезался в противоположную сторону воронки, чмокая и как бы сожалея, что не попал в цель.
«Ого-го! Тут, пожалуй, и зазимовать придется, а это мне вроде бы и ни к чему. Весна. Домой надо», — вскинулась короткая, быстрая мысль. До рейхстага оставалось немного, всего чуть-чуть. Но эти чуть-чуть самые трудные. Гитлеровцы дрались упорно, понимая безнадежность положения и уповая на чудо, которого все не было и не было.
— Степаныч, прикрой! — крикнул Михаил в сторону толстенного тополя, из-за которого длинными очередями стрелял по пулемету Светлов.
Выждав момент, когда свинцовые трассы потянулись в сторону тополя, резко, одним рывком, выскочил из воронки и перебежал улицу. Пулеметчик, не ожидавший такой дерзости, видно, опешил, даже стрелять перестал, то ли с удивлением вглядываясь в долговязую фигуру, то ли рассчитывая сразить упрямого солдата эффектно, прямо среди мостовой. Да не успел. И злобно ударил длинной очередью, искорками отмечая след пуль на булыжниках.
Михаил прижался к теплому, нагретому майским солнцем фундаменту металлической фигурной оградки, опоясывающей дом с трех сторон, и задумался, что делать дальше. Конечно, пока укрытие надежное. Но ребята гибнут. Надо что-то придумать.
Пулемет замолчал. Совсем близко, вот рядом же он. Ишь, галдят гады: «шиссен, шиссен». Стрелять думают. Сколько же метров до окна? Пять, десять?
Снова загрохотало. Почти над головой пронеслись смертельно жалящие горячие пули. Донесся резкий запах сгоревшего пороха. Послышался крутой матерок раненого Светлова и короткий, пронзивший до самого сердца, стон.
— О, гут, Вольфганг! Гут! — донесся до Михаила довольный голос немца.
— Ну уж нет, хватит! Степаныча?! С сорок первого вместе шли! Степаныча?! — крикнул Михаил и, рванувшись, вскочил во весь свой двухметровый рост.
В голове зазвенело. Сорванная свинцовой струей каска со звоном ударилась о булыжник мостовой и, крутнувшись, закатилась, словно укрываясь от пуль, за фундамент оградки.
Кольцо. Рывок. Взмах. А пули все рвали и рвали человеческое тело, разбрызгивая кровь так и не сломленного человека. Где-то далеко-далеко, как будто на другом конце света, в тускнеющем сознании отпечатался легкий хлопок гранаты, навсегда оборвавший тарахтящее пение смерти. Медленно заваливаясь на перебитое бедро, разорванный и прострелянный, он упрямо схватил уцелевшей правой рукой вторую гранату и, теряя сознание, падая, крепко схватил зубами предохранительное кольцо. Быстрей, быстрей! Только бы успеть. Но… тяжесть черной мглой рванулась и опрокинула Михаила, отбирая последние силы.
Изуродованный ствол пулемета вывалился из окна маленького приземистого дома с причудливой оградкой. А рядом, окружив своего однополчанина, молча стояли солдаты, держа в руках снятые с головы помятые долгими огненными годами каски. Они еще не знали, что до победы оставалось 10 минут. Шли последние 10 минут бесконечно долгой, жестокой, кровавой войны…
От автора.
Смерть обманулась. Герой рассказа остался жив. Долгие годы он работал на бывшей базе имени Степана Халтурина. Это Михаил Александрович Тотмянин.
Р. ШИГАПОВ.
